Совет безопасности заседал третий час.
Сначала была Сирия.
Шойгу докладывал сухо, но внешне бесстрастный тон министра скрывал глубочайшее внутреннее напряжение.
Рогозин давил, но военные сомкнули ряды.
Президент подвёл черту и вопрос - вроде как - был закрыт, но никто за столом не питал иллюзий.
Дальше - по повестке - будет тяжелее.
Чем дальше - тем тяжелее.
Настала пора Улюкаева.
Бортников говорил первым, потом докладывали Бастрыкин и Чайка.
Лицо Гаранта каменело.
Взгляд наливался свинцом.
У Шувалова мелко дрожали руки.
Сечин смотрел куда-то поверх голов, стараясь ни с кем не встречаться взглядом.
Силовики уверенно вели мяч, нанося короткие точные удары.
Кузбасс, Санк-Петербург
В негромкой, аккуратной речи Гаранта замелькали вкрапления из питерского детства.
Лавров.
Резолюция ООН.
Очередные инициативы из Гааги.
- Сейчас не время компромиссов - внезапно резче, чем прежде, произнёс Гарант.
И что-то добавил тихо, почти про себя
Тем, кто сидел рядом послышалось: "...не Молотов, бл**ь"
У Лаврова запотели очки.
Тишина стала звенящей.
Путин молчал.
Вспыхнув, как спичка, внезапно заморгала и погасла одна из ламп на потолке.
Напряжение плотным сгустком повисло в воздухе.
Ощутимое.
Вязкое.
Липкое.
Бьющее током.
Молчание становилось нестерпимым.
- И последнее - слова Гаранта упали тяжело. Камнями в ледяную воду - мы должны принять решение сегодня. Понимаю, это крайне сложно. Но другого выхода нет.
И снова - пауза.
Он понимал, что должен это произнести.
Он.
Гарант.
Национальный лидер.
Коротко вздохнул, как учили - перед началом боя - и мысленно шагнул навстречу вечности.
- Руссиано
загружаются комментарии