Европа станет позитивной или погибнет

Профессор РВЭШ Олег Морковин — о результатах выборов в федеральных землях Германии

Результаты выборов в трёх федеральных землях Германии - Баден-Вюртемберге, Саксонии-Ангальте и Рейнланд-Пфальце — вызвали в медиа достаточно предсказуемую реакцию. Прохождение в законодательные органы всех трёх земель правопопулистской «Альтернативы для Германии» - фактически отколовшегося правого крыла правящего Христианско-демократического Союза А. Меркель — рассматривается комментаторами в контексте болезненной реакции на миграционную политику канцлера.

Из этого делается неверный вывод, что вместе с тушением горящей мигрантской темы растает и популярность правых партий.

На деле это, разумеется, не так. Современный нам подъём правой и национальной позиций в политической линейке, предлагаемой европейским избирателям — это не следствие какого-либо одного фактора. Это результат естественной исторической трансформации, которую пережила Европа в последние несколько десятилетий.

Совершенно очевидно, что происходящее есть реакция на изменившиеся условия. Если мы вспомним Европу, подписывавшую Маастрихтский договор, и сравним с Европой нынешней — то мы увидим, что это были по сути два разных континента.

Стоит начать с того, что Европейский Союз 24-летней давности представлял собой, во-первых, союз западноевропейский. Иными словами, то был союз нескольких крупных национальных государств с почти моноэтническим (особенно если сравнивать с нынешней ситуацией) населением и устоявшимися политическими институтами.

Во-вторых, это был союз государств, в которых ещё не имелось ярковыраженного возрастного дисбаланса и суженного воспроизводства населения — в 1992 г. средняя рождаемость по ЕС на женщину была выше 2.

В-третьих, это был союз государств, в которых подавляющее большинство жителей ещё достаточно исправно соблюдали западнохристианский уклад жизни, а меньшинства были незначительным и мало что решающим фактором общественной политики.

В-четвёртых и в-главных — это был союз политических систем, построенных на иммунитете от красной заразы. Европейская политика той эпохи выработала против последней два вида антител. Первый вид антител — нравственный консерватизм и свобода предпринимательства, призванный противостоять безбожному тоталитаризму красных. Второй вид антител — социальное государство и левачество, призванные, во-первых, гасить попытки возникновения организованных опухолей по-настоящему «красного» толка, а во-вторых — трансформировать все попытки их создания в доброкачественные, безвредные объединения за права разного рода меньшинств.

Исторически создание Евросоюза произошло одновременно с триумфальной победой в Холодной войне, что привело к целым двум «жирным» десятилетиям в европейской истории.

Эти жирные десятилетия привели к тому, что при явных изменениях в реальной обстановке во власти основных европейских государств остались те же силы и продолжили рулить те же тенденции политической мысли, что и на момент создания Евросоюза.

Более того: между левыми и правыми произошла настолько плотная конвергенция, что современного европейского левоцентриста от современного европейского правоцентриста не отличить и под электронным микроскопом.

Между тем тенденции, определённые ещё до создания ЕС в его нынешнем виде, продолжали действовать.

Так, ценности индивидуализма и свободного предпринимательства привели к тому, что значительная часть европейских производственных мощностей и даже научно-технических разработок была либо выведена за пределы Евросоюза, либо начала обеспечиваться за счёт импорта готовой рабочей и интеллектуальной силы из менее удачливых стран планеты.

Совместное воздействие «государства благосостояния» и ценностей индивидуального развития привели к тому, что в ЕС более чем во всём остальном мире (за исключением, пожалуй, наиболее передовых стран ЮВА) сократилось воспроизводство населения.

Эта проблема вскоре начала решаться за счёт раскручиваемого маховика человекоимпорта — развивавшегося параллельно по нескольким каналам, от восточноевропейского до транссредиземного. При этом новоприбывшие представители других культур автоматически попадали под ещё одну тенденцию, заложенную ещё во времена пред-ЕСовские: тенденцию левацкой правозащиты меньшинств и угнетённых групп, которая в новом ЕС стала одной из составных частей официальной идеологии.

В результате спустя четверть века Европейский Союз столкнулся с необходимостью пересмотра своих базовых ценностных принципов — и, говоря прямо, возвращения их к истокам, разумеется, на новом историческом витке.

Совершенно очевидно, что в отсутствие красной заразы (современная Россия может представлять какую угодно угрозу, но не идеологическую) антитела в виде государственного левачества уже не нужны. Не нужно и противостояние по линии «набожный Запад — безбожный Восток». Надо мыслить шире и гибче.

Я не специалист, я эксперт, но даже мне очевидно, что грядущая идеология Европы должна быть синтезом наиболее актуальных элементов других стран и эпох.

В частности, сегодня стоит вопрос о том, как обеспечить коренное европейское население и в первую очередь его лучшую часть — финансово-промышленные элиты — стабильным уровнем дохода и стабильным пребыванием во власти.

Этим ценностям угрожают, во-первых, слишком религиозные мигранты из стран третьего мира. Во-вторых — недовольные снижением уровня благосостояния и безопасности собственные простолюдины.

Идеология, которая представляла бы эффективные антитела для данных угроз, должна сочетать в себе антиклерикальность и в то же время объективное понимание неравноправия разных групп населения. Поэтому лучшим людям Евросоюза сегодня необходим, если угодно, синтез Айн Рэнд с Джорджем Карлином, чтобы, lorem ipsum (таким образом — лат.), ответить на оба вызова.

В свете этого Новая Европейская Идеология должна включать следующие очевидные положения:

Религия есть тьма и героин для народа;

Люди имеют разную ценность в зависимости от качества своих генов;

Доброкачественность генов определяется не по цвету волос или кожи или по прочим дикарским линейкам, а простейшим способом — наследственным или благоприобретённым состоянием, выраженным в имуществе.

Это позволит выстроить внятную научно-социальную базу для того, чтобы разделить нынешнее хаотическое европейское общество на несколько внятных страт. Наверху должны быть зафиксированы (возможно, законодательно) наиболее успешные, в том числе и потомственно успешные полтора-два процента граждан. Ниже их должны располагаться лица, по праву рождения и принадлежности к титульным нациям Европы имеющие право на умеренную, но пожизненную ренту в виде привилегий в трудоустройстве, обучении и социальном обеспечении. И, наконец, основание новой европейской пирамиды будут составлять разного рода понаехавшие, у которых для удобства было бы логично на время пребывания на работах в пределах ЕС не только отнимать документы по образцу передовых монархий Персидского залива, но и вместо имён и фамилий присваивать порядковые номера. Это будет вполне в духе европейского орднунга — и ясно даст понять как приглашённым работникам, так и самим европейцам, что даже право на имя надо заслужить и его стоит ценить.

Наличие двух противовесов — светской богатой и красивой элиты с одной стороны и мракобесной религиозной безымянной массы понаехавших с другой — заставит основную массу европейцев правильно ориентироваться в изменившемся мире.

В дальнейшем число и качество каст в новой Европе неизбежно увеличится. Появятся различные переходные формы (небольшие, но само их наличие внушает мысль о возможности социального взлёта и служит отличным обезболивающим от социальных фрустраций).

Поскольку называть эту традиционную для Старого Света, но в то же время новую прогрессивную идеологию её настоящим именем пока несвоевременно — ведутся поиски нового термина. Насколько мне известно, большинство европейских аналитиков склоняется сейчас к термину «Позитив-объективизм». Это звучит хорошо и солидно — не менее хорошо и солидно, чем звучало предыдущее название много десятилетий назад.

Как пошутил по этому поводу в разговоре со мной представитель итальянского парламента — когда-нибудь термин «pozi» будет внушать то же уважение, что и термин «nazi» на одном из предыдущих исторических витков.

...Разумеется, сейчас мы наблюдаем лишь первые — несмелые и по сути даже в неверном направлении — колебания европейской политики. Однако я верю в Европу и не сомневаюсь, что она сумеет подчинить себе негативные и необъективные культуры и вновь докажет свое историческое цивилизационное первородство.

Европа станет позитивной или погибнет.